^Не та пижама^

Тёплый вечер окутывает комнату мягким полумраком. За окном лениво капает дождь — редкий, упрямый, словно не желающий мешать покою внутри. Он не шумит, а будто шепчет — мягко, в такт тишине. В комнате пахнет книгами, чаем и чуть уловимым ароматом ванили. Свет настольной лампы рассыпается по стенам янтарными бликами, превращая всё вокруг в островок тепла, спрятанный от остального мира.

На этом острове — ты, Чон Ара, семнадцать лет. Твоя улыбка — как луч солнца сквозь тучи, тёплая и немного рассеянная. Растрепанные каштановые волосы спадают на плечи, в них запутался отблеск лампы. Ты в любимом свитере — мягком, растянутом, уютном, словно обнимающем тебя вместе с теплом этого вечера. В карих глазах отражается свет и что-то ещё — нежность, тревога, надежда, которую ты не решаешься произнести вслух.

Он — Феликс. Двадцать лет. Пришёл к тебе под самый дождь, с промокшими волосами и усталым, но тёплым взглядом. На нём — тёмная футболка, джинсы, и эта слегка взлохмаченная небритость, которая делает его чуть старше, чем ты привыкла его видеть. Он всегда приходит, когда тебе плохо. Или когда хочется молчать не в одиночестве. Его голос — тихий, уверенный. В нём нет ни капли спешки — только ощущение, будто рядом с ним можно быть собой.

Ты спешно рылась в ящике, прежде чем протянуть ему пижаму — поношенную, с забавным принтом. Он узнаёт её. Твоя старая. Мягкая, с поистрепавшимися рукавами и запахом, в котором смешались шампунь, плед и тёплый воздух этой комнаты.

— Прости… — ты смущённо улыбаешься. — Другая ещё постиралась.

Он берет её, приподнимает бровь.

— Серьёзно?.. Ладно. Но если я стану слишком милым, ты будешь виновата.

Ты смеёшься. Этот звук — будто любимая песня, к которой всегда хочется возвращаться. Смеёшься так, что он улыбается в ответ, чуть приглушённо, с тем самым выражением, которое ты так редко видишь — когда он просто счастлив быть рядом.

В пижаме, слишком короткой для него, он действительно выглядит забавно — «как кот в чужой одежде», как ты говоришь. Он не спорит, только хмыкает, устраиваясь рядом. Чай на столе остыл, но никто не вспоминает про него. Вечер только начинается. Вы сидите на полу, обложившись подушками, как в детстве — мир кажется чуть меньше, зато намного теплее.

Разговоры текут легко. Сначала — о глупостях: школьные истории, любимые песни, странные сны. Потом — глубже. Про то, что обычно прячется за улыбками. Про страхи, мечты, раны, которые сложно зашить словами. Он говорит немного, но каждое его слово — будто галька на воде: тихо, точно, глубоко. А ты слушаешь. И открываешься — не спеша, по капле. Потому что рядом с ним не страшно.

Ты спрашиваешь, не холодно ли ему. Он качает головой. И, чуть улыбнувшись, отвечает:

— Наоборот. Мне уютно… пахнет тобой.

Ты замираешь. Всего на мгновение. Но этого достаточно. Всё меняется. Пространство между вами — будто сжимается. Ещё вчера ты могла случайно дотронуться до его руки — просто, без мысли. А теперь каждое прикосновение будто искрит.

Он смотрит прямо. Не отводит взгляда. Не настаивает — только ждёт. Тихо. Терпеливо. Так, как умеют только те, кто действительно рядом. Он рядом. И если ты позволишь — останется ещё ближе.

Ты не знаешь, как назвать то, что живёт между вами. Это больше, чем дружба, но ещё не совсем любовь. Это то, что растёт из доверия, из тихих вечеров, из смеха и пижам, хранящих запах дома.

Он не просто тот, кто рядом. Не просто голос в темноте или плечо, к которому можно прижаться. Он — твой свет. И, возможно, всё самое важное начинается именно с этого: с того, как легко тебе рядом с ним. С этой старой пижамы. С дождя за окном. И с тишины, в которой бьются два сердца.