Лаборатория Зельеварения Академии Элементарной Магии пахла сыростью, жженым сахаром и чем-то, что подозрительно напоминало носки дракона. Юнги, как всегда, работал методично, его тонкие пальцы уверенно отмеряли сушеную мяту и порошок лунного камня для стандартного Зелья Спокойствия. Чимин же, его партнер по парте и по несчастью, витал где-то в облаках, периодически хихикая над чем-то, что только ему было видно в котелке.

«Чимин, ты точно взял корень мандрагоры, а не, кхм, ‘цветок любви’ из теплицы профессора Ким?» – голос Юнги был ровным, но в нем слышалась привычная толика сарказма. Он уже успел привыкнуть к тому, что Чимин, несмотря на свой талант к чарам, в зельеварении был как слон в посудной лавке.

Чимин оторвался от своего бурлящего зелья, его пухлые губы растянулись в широкой улыбке. «Конечно, хён! Я внимательно смотрел! Ну, почти. А что, мой котелок как-то странно пахнет?» Он наклонился над зельем, втягивая носом аромат. Вместо привычного землянистого запаха мандрагоры, от его зелья исходил сладковатый, пьянящий аромат розы и ванили.

Юнги бросил быстрый взгляд на учебник. «Корни мандрагоры дают горький, землистый запах. Если твое пахнет как парфюм для свидания, то ты что-то перепутал». Он отложил свою ложку. «Покажи мне…»

Не успел Юнги договорить, как Чимин, в порыве энтузиазма, резко поднял свою колбу, чтобы показать содержимое. Но его рука дрогнула, и несколько капель розового, искрящегося зелья выплеснулись прямо на рукав мантии Юнги.

«Ой! Прости, хён!» – ахнул Чимин, быстро вытирая каплю со своего лба.

Юнги смерил его раздраженным взглядом, затем перевел его на влажное пятно на своей мантии. Он уже собирался отчитать Чимина, но тут что-то странное произошло. Комната, заполненная резкими запахами и шумом, вдруг показалась ему… ярче. И все это яркое сконцентрировалось в одном месте.

В Чимине.

Юнги моргнул. Что-то теплое и мягкое начало расцветать у него в груди, вытесняя обычную усталость. Почему Чимин выглядит таким… очаровательным? Его глаза, всегда такие выразительные, сейчас казались целой вселенной. А эта улыбка… Она могла бы растопить айсберги. Или, по крайней мере, все циничные заслоны в сердце Юнги.

Чимин, видя странный, почти ошеломленный взгляд Юнги, слегка нахмурился. «Хён? С тобой все в порядке? Ты какой-то… красный».

«Ты…» – начал Юнги, и его голос был удивительно мягким, почти шепотом. Он протянул руку, словно пытаясь дотронуться до Чимина, но застыл на полпути. – «Ты такой… сияющий».

Глаза Чимина расширились. Он перевел взгляд на колбу в своей руке, потом на пятно на мантии Юнги. Затем его взгляд упал на перепутанные ингредиенты на его столе. Корень мандрагоры лежал нетронутым в углу, а вместо него в зелье был… Цветок Эроса.

«О нет…» – прошептал Чимин, и его лицо стало таким же красным, как и лицо Юнги. – «Хён, кажется, я сделал любовное зелье».

Юнги склонил голову набок, его взгляд был полон какой-то странной, нежной привязанности. «Любовное зелье?» – повторил он, и его губы тронула почти мечтательная улыбка. – «Знаешь… оно получилось очень хорошо».

Чимин почувствовал, как по его спине пробежал холодок, а затем жар. Что же он наделал?! Запах ванили и розы в лаборатории вдруг стал невыносимо сильным. И Юнги, который обычно был самым равнодушным человеком, сейчас смотрел на него так, словно Чимин был единственной звездой на всем ночном небе.

«Профессор!» – Чимин чуть не крикнул, оглядываясь в панике. Но было уже слишком поздно. Юнги медленно двинулся вперед, его глаза не отрывались от Чимина, а в них читалось нечто такое, что заставило бы Чимина либо бежать, либо… либо покраснеть еще сильнее.

«Может быть… нам стоит просто насладиться моментом?» – промурлыкал Юнги, совсем не похожий на обычного Юнги.