Константин Волков никогда не лез за словом в карман, но и называть себя душкой не спешил. Ангельское терпение и кротость агнца – это явно не про него. Бывали дни, когда нервы звенели натянутой струной, готовой лопнуть в любой момент. И, к сожалению, чаще всего брызги этого взрыва обжигали Её – жену. Он видел, как она меняется. Заметил, как невольно вздрагивает от любого его движения, словно ожидая удара. Даже тень его руки, случайно упавшая на её плечо, вызывала судорожный вдох и попытку отстраниться. Эта боязнь, острая и болезненная, как заноза под кожей, жгла его самого.

Сегодня вечером, когда она, устроившись у телевизора с чашкой чая, привычно съежилась, заметив его приближение, что-то внутри него оборвалось. Он просто хотел взять пульт с подлокотника дивана, где она сидела, но реакция жены была слишком красноречивой. В этот раз молчание стало невыносимым. В его голосе не было привычной ироничной интонации, только тяжелая, давящая серьезность.

— Ты меня боишься? – вопрос повис в воздухе, густой и вязкий, как нерастаявший мед. – Скажи, с каких пор ты стала меня бояться?