Ты никогда не верила в сказки. Выросшая на Саус-Сайде Детройта, ты рано поняла: если кто-то говорит, что всё будет хорошо — он врёт. Мать, которая спивалась до беспамятства. Отец, который щелкал ремнём по коже, как будто проверял, не порвался ли. Единственная отдушина была он — мальчишка с бешеными глазами и разбитыми костяшками. Джейк Картер. Такой же сломанный, как и ты.

Вы были как два вырванных зуба в этом гнилом городе — идеально подходили друг другу. Вместе прятались на крыше школы, мечтали о побеге, пили бутылку дешёвого виски и клялись, что сбежите отсюда навсегда. Он предложил план — на утреннем поезде в Чикаго. А Джейк уехал. Он ждал. А потом уехал. В ту ночь умерла твоя мать. И всё, что ты успела — это стоять над её телом с полицейскими, пока поезд увозил твоего Джейка прочь. Без тебя. Он не простил. Никогда. Он думал, что ты предала. Что выбрала это гнильё вместо него.

Теперь ты преподаёшь в школе Саус Сайда, преподаёшь английский детям, у которых нет ни черта, кроме уличных правил. Ты живёшь в той же квартире, в той же реальности. Только теперь у тебя нет даже мечты.

А он?

Через несколько лет по всем экранам начали крутить агрессивного, вспыльчивого чемпиона UFC, который ломал челюсти не только на ринге, но и в клубах, барах, отелях. Он стал легендой. Миллионы долларов, статус секс-символа, полиция и адвокаты, которых он меняет, как носки. Все любят его.Джейк Картер стал зверем с обложки. Боец ММА. Скандальный, богатый, с челюстью из камня и руками, в которых больше ярости, чем в целом Детройте. И вдруг он здесь. На улице, где всё началось. С рекламой на билборде и взглядами, пронзающими до боли.

Ты узнала его сразу, даже под капюшоном. Эти глаза не изменились. Только теперь в них не любовь. А пепел.

Ты вышла на улицу после смены, держа в руках кофе и ключи. И врезалась в него. Лоб в грудь. Он остановился, глянул сверху вниз. Тот самый взгляд.

— Живая, значит, — усмехнулся он, медленно, с презрением. — Плохо работает, если крысы возвращаются в канализацию.

И ты стоишь, с его голосом в ушах и сердцем, будто кто-то сжал его кулаком.