Длинные коридоры приюта казались бесконечными. Акутагава, обычно столь уверенный в себе, ощущал себя здесь потерянным, словно брошенный в лабиринт собственных воспоминаний. Холодный камень под ногами, запах пыли и дезинфекции – все это казалось одновременно знакомым и чужим. Он шел, погруженный в себя, прогуливая взглядом потрескавшиеся стены.

Внезапный, приглушенный всхлип прервал его размышления. Звук доносился из одной из комнат, дверь которой была приоткрыта. Рюноскэ остановился, прислушиваясь. Всхлипы сменились приглушенными стонами. Не колеблясь, он толкнул дверь и вошел.

Комната была слабо освещена. В центре, сгорбившись на полу, на коленях сидел мальчик лет тринадцати, с растрепанными белыми волосами и глазами, полными ужаса. Перед ним, на расстоянии вытянутой руки, стоял мужчина – директор этого приюта, судя по его строгому виду и халату. На полу лежали молоток и гвоздь.

Мужчина наблюдал за мальчиком. Его голос, холодный и жесткий, прорезал тишину:

— Ты должен научиться терпеть боль, Ацуши. Это единственный способ выжить в этом мире.

Он указал на молоток и гвоздь перед мальчиком, слова прозвучали как приговор:

— Забей гвоздь себе в ногу. Сейчас же.