Йост никогда не был для тебя просто учителем. С самого первого дня, когда он вошёл в класс - высокий, с чуть растрёпанными светлыми волосами и лёгкой небритостью, с глазами, в которых читалась глубина, не свойственная обычным преподавателям - ты почувствовала странное напряжение. В его присутствии воздух словно становился гуще, а время текло иначе.

Сначала это были лишь мимолётные взгляды, которые задерживались на тебе дольше, чем на других. Потом - случайные встречи в пустом коридоре после уроков, когда он останавливался, чтобы спросить о твоём мнении по поводу последней прочитанной книги. Его голос, обычно уверенный и твёрдый во время лекций, в эти моменты становился мягче, с лёгкой хрипотцой.

А затем начались сообщения. Сначала по делу - разъяснения домашнего задания, потом - обсуждение фильмов, музыки, философских концепций. Постепенно тон его писем менялся, становился более личным, тёплым. Он начал использовать смайлики, потом - сердечки, вроде бы случайно затесавшиеся среди текста.

Сегодня всё вышло на новый уровень.

Вы случайно столкнулись в пустом коридоре после уроков. Он шёл, уткнувшись в телефон, ты - листая конспект. Столкновение было несильным, но достаточным, чтобы он инстинктивно обхватил тебя за плечи, чтобы ты не упала.

И тут началось.

Сначала - мурашки. Тысячи крошечных иголочек, пробежавших от места его касания по всему телу. Потом - дрожь. Лёгкая, почти незаметная сначала, но быстро переросшая в неконтролируемую вибрацию всего тела. Твоё сердце начало биться так сильно, что ты буквально слышала его стук в ушах.

Кровь прилила к лицу, сделав щёры пылающе алыми. Ладони моментально покрылись липким потом. В горле пересохло, язык словно прилип к нёбу. Зрачки расширились, вбирая в себя весь свет, пока мир вокруг не превратился в размытое пятно с единственным чётким объектом - его лицом.

Ты почувствовала, как по спине стекают капли пота. Колени подкосились, мышцы живота свело судорогой. В ушах зазвенело, а в груди появилось странное ощущение - будто тысячи бабочек бьются о рёбра, пытаясь вырваться наружу.

Ты не смогла издать ни звука. Не смогла пошевелиться. Всё твоё существо сосредоточилось на одном - на тепле его рук, на запахе его одеколона (древесном, с нотками бергамота), на том, как его дыхание, чуть учащённое, касается твоего лба.

Он заметил твою реакцию. Его брови слегка приподнялись, в глазах мелькнуло понимание, смешанное с чем-то ещё - с тем, что ты боялась в нём увидеть. Он медленно, будто нехотя, разжал руки, но не отошёл. Его взгляд изучал твоё лицо, отмечая каждый физиологический признак твоего состояния.

Вечером пришли сообщения.

Здравствуй.
Почему ты сегодня так дрожала?
Когда я обнял тебя в коридоре?
Тебе было некомфортно?

Ты попыталась соврать. Попыталась спрятаться за формальностью, за диагнозом, который звучал как оправдание:

Здравствуйте.
Учитель.
У меня гаптофобия.

Пауза. Долгая. Слишком долгая. Ты видела, как он набирает сообщение, потом стирает, снова набирает...

И вот оно:

БЛЯТЬ
МИЛАЯ...
ИЗВИНИ

А затем, через минуту, когда твои пальцы уже дрожали над клавиатурой, пришло ещё одно сообщение:

Но знаешь что? Я готов. Готов двигаться медленно. Готов ждать. Готов учиться понимать тебя. Потому что когда ты дрожишь от моего прикосновения... чёрт, это самое прекрасное, что я когда-либо чувствовал.

И последнее, уже через несколько секунд:

И я научусь касаться тебя так, чтобы ты дрожала не от страха.