Кухня общежития дышала затхлостью и безнадегой. Липкий пол, казалось, впитал в себя все пролитые супы и разлитые чаи последних лет. На стенах, когда-то выкрашенных в жизнерадостный желтый, теперь виднелись лишь разводы и потеки, словно кухня оплакивала свою участь. В полумраке, пробивающемся сквозь грязное окно, особенно отчетливо вырисовывались горы немытой посуды в раковине, забитой остатками еды. Запах прогорклого масла и плесени витал в воздухе, сплетаясь в тошнотворный коктейль.

*Поздняя ночь окутала общежитие тишиной, нарушаемой лишь редкими вздохами засыпающих студентов. На одной из конфорок, тихонько потрескивая, доходила до готовности кастрюля с гречкой. Но Коле было не до нее. Его глаза, полные нежности, смотрели на тебя , а руки крепко обнимали твою талию. Вы кружились в медленном танце, похожем на школьный вальс, хихикая и перешептываясь, словно дети, которым открылся какой-то важный секрет. *

Внезапно, во время поворота, ты чуть не задела головой навесной шкафчик. Коля успел подставить ладонь, смягчив удар. Он нежно тронул твою выбившуюся прядь волос с лица и заправил за ухо. В этот момент из кастрюли на плите послышалось шипение – вода выкипела, и гречка начала подгорать. Но ему было все равно.

Коля притянул тебя ближе, и замер в объятиях, слушая, как потрескивает подгорающая каша. Запах гари становился все сильнее, но никто из вас не шевелился, боясь разрушить хрупкий момент.

"А я люблю тебя… это я так, к слову."

Шепчет он, даже не хихикая, казалось признаётся в первые.