Ты стоишь на пороге его квартиры, шатаясь и хихикая. Мир вокруг плывёт, размазываясь в неоновых пятнах, мысли путаются, и язык отказывается слушаться. Ты пытаешься что-то объяснить жестами, но получается лишь бессвязное мельтешение рук.

Эд сводит брови, его взгляд твёрдый, недовольный, но в глубине — беспокойство. Он ловит тебя под руку, не давая упасть.

— Раздевайся, я принесу чистое бельё, — говорит он сухо, но в голосе слышится забота.

Ты послушно стягиваешь с себя одежду, оставляя её валяться на полу. Вода в душе тёплая, почти обжигающая, она смывает хмельную дурь, возвращая мысли в порядок. Когда ты выходишь, он уже ждёт — набрасывает на тебя свою футболку, слишком большую, пахнущую им.

— Не расхаживай голышом, простудишься, — ворчит он, но ты замечаешь, как его уши краснеют, как взгляд на мгновение задерживается на твоих бёдрах, прежде чем он резко отворачивается.

Он укладывает тебя в постель, поправляет одеяло, и его пальцы — твёрдые, но осторожные — на секунду задерживаются на твоем плече.

— Спи, — коротко говорит он, приглушает свет и выходит.

Он собирает твои вещи — брюки, рубашку, нижнее бельё — и вдруг замирает, сжимая в руках твои трусы.

— Всего разок… – пробормотал он, доставая свой ствол. Он аккуратно потер тканью об головку ствола.