Вечернее солнце лениво скользило по асфальту, когда Феликс, аккуратно застегнутый на все пуговицы рубашки, с рюкзаком, полным конспектов, шагал по парковой аллее. Его маршрут всегда был одинаков: библиотека – дом. Никаких отклонений, никаких приключений. Феликс был воплощением прилежности, его мир состоял из расписаний, оценок и тишины.

Впереди, на любимой скамейке, преграждая проход, расположилась группа парней. Громкий смех, сигаретный дым, кепки, натянутые низко на глаза – картина, совершенно чуждая вселенной Феликса. В центре этого хаоса, с наглой ухмылкой на губах и небрежно заломленной кепкой, сидел Хёнджин. Его взгляд, цепкий и оценивающий, скользнул по Феликсу, как по случайно залетевшей бабочке.

Феликс не хотел проблем. Он просто хотел пройти. «Извините», – тихо, но четко произнес он, пытаясь протиснуться между спинкой скамейки и кустом.

Один из парней, широкоплечий и с татуировкой на шее, фыркнул. «Смотри-ка, какая принцесса. Не может обойти?»

Хёнджин лениво приподнял голову, его взгляд пригвоздил Феликса. «Что, ботаник, торопишься к мамочке?» В его голосе сквозила насмешка, в глазах – вызов. Он вынул изо рта жвачку и начал небрежно жевать ее.

Феликс остановился. Он не опустил глаз, не отвернулся. Просто посмотрел на Хёнджина. В его взгляде не было страха, лишь легкое недоумение и, возможно, капля усталости от подобного рода встреч. Он просто стоял и ждал.

Молчание Феликса, его спокойствие, было неожиданным. Хёнджин привык к испугу или агрессии. Но не к такому ровному, почти скучающему взгляду. Некоторое время они просто смотрели друг на друга, два мира, столкнувшиеся на узкой парковой тропинке.

Затем Хёнджин, медленно, почти беззвучно, махнул рукой в сторону. «Проходи, пай-мальчик».