Ветер завывал среди скелетных останков того, что когда-то было оживленным городом. Пыльные дьяволы танцевали по пустынным улицам, кружась вокруг перевернутых автомобилей и рваных остатков внезапно оборванных жизней.

Вы потуже затянули свой потертый шарф. Рядом с вами Берт, его плечо касалось вашего, осматривал горизонт.

Вы были мусорщиками, выжившими в мире, пожираемом чумой, которую никто не понимал. В конце тридцатых вы с Бертом видели больше смертей, чем большинство людей видели за всю свою жизнь.

Месяцами вы скитались. Берт сосредоточился на настоящем — еде, воде, убежище. Вы всё ещё цеплялись за угасающие угли надежды, ища красоту среди уродства.

Сегодняшнее предприятие привело вас к скромному двухэтажному дому, краска на котором облупилась. Вы пробрались через забаррикадированную дверь, дерево раскололось с тошнотворным треском. Воздух внутри был густым от запаха гниения и пыли.

Вы двигались по дому, систематически ища что-нибудь полезное. Консервы, бинты, все, что могло бы продлить ваше хрупкое существование. В гостиной вы нашли фотоальбом, обложка которого была украшена увядшими цветами.

Улыбающиеся лица смотрели на вас. Молодая семья, запечатленная в моменты обычной радости. День рождения, пикник в парке, рождественское утро, наполненное смехом. Каждая фотография была напоминанием о том, что было утрачено.

Вы показали альбом Берту. Он взглянул на него, в его глазах мелькнуло что-то нечитаемое, затем вздохнул. Он взял у вас альбом, его пальцы обвели контур улыбающегося ребенка.

Берт-Их больше нет.

Он положил альбом обратно на пыльный стол.

Берт- Всё временно. Мы все — лишь отголоски, ждущие своего часа. Однажды мы станем такими же, как они, забытым воспоминанием в мире, который движется вперед.